Я, наверное, очень неудобный друг.
Особенно в общественных местах. Никто не любит громко смеющихся и громко разговаривающих людей в общественных местах. И вполне ясно почему.
А еще во время всякого трепа один на один. Потому что когда много людей разговаривают, не так заметно если ты помолчишь минуту-другую. А когда ты говоришь с кем-то, то немного неудобно выходит. И всякие истории я вовремя вспомнить не могу, зато могу придумать, но не буду же я это делать каждый раз, как кому-то срочно потребуются мои россказни.
Еще более неудобно выходит, когда вдруг обнаруживается, что n-ое количество людей уже давно считают тебя как минимум приятелями, если не друзьями. Такие моменты застают меня всегда врасплох, иногда даже получается кого-то обидеть от неожиданности. Как можно стать друзьями после нескольких пустых разговоров и будучи в совсем-совсем разных плоскостях, пусть даже и пересекающихся по прямой?
Разные люди - это прекрасно. Но разные плоскости совсем другое. Если уж ты проводишь с кем-то время, то вполне вероятно, что ваши плоскости пересеклись. По прямой. А значит так и будешь ходить по этой прямой, вперед-назад, вперед-назад, вперед-назад. Так что каждый раз дикое удивление вызывают не мои люди, почему то упорно стремящиеся к взаимодействию. Ведь не могут же они не чувствовать, что общение это совсем не торт.
Еще я легко отпускаю людей. Ну прямо очень легко. Опять же очень неудобно выходит. Для других конечно, не для меня.
И еще много-много всего. Ставить людей в неловкие ситуации получается у меня отлично. Все было бы много проще, если бы они перестали их так воспринимать. Обижаться, искать сакральный смысл, пытаться наладить контакт и все такое.
Наладить контакт - что это вообще? Делать что-то такое специальное, чтобы в итоге стать друзьями, хорошими приятелями. Бывает такое разве?
Что за глупости. Не понимаю

Запись на стене одной моей знакомой:
«Точные науки-эти два слова способны за долю секунды вызвать во мне самые страшные чувства наряду с отвращением и негодованием.Формулы,условности,числа...в этой сфере не остается места для свободы и творчества.В ней преследуется лишь цель наиболее точного, логичного, однозначного выражения мысли.Мои же мысли многогранны,постоянно требующие полета и отходящие от всякой логики».

Менять круг общения. СРОЧНО СЕЙЧАС ИДТИ УЧИТЬ ФИЗИКУ ХИМИЮ АСТРОНОМИЮ НЕ ОБЩАТЬСЯ НИ С КЕМ НЕВЕР ЭГЕН НЕВЕР ДРУГИЕ ЛЮДИ ИЛИ БЕЗ ЛЮДЕЙ АААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААА
за что

Зачем я такая тупая? Почему всегда и везде средне? Не хуево, не отлично, а средне? Где же мне найти столько оправданий своему идиотизму и кошмарной аморфности? Короче, я тут подумала и решила, что для движения нужен толчок. Этакий непрерывный толчок, конец которого вы заметить не можете, потому что сразу за ним идет следующий толчок. Серия беспрерывных рывков, сливающихся в движущую силу F. Это относится к спорту, учебе, организации времени, друзьяшкам и общественно-отстраненной деятельности. Это не относится к перениманию чужих недостатков, опусканию как способу существования, общественно-вовлеченной деятельности. План, чистота, вылизанность даже. Стерильные условия для взращивания здоровой личности и ампутации накопившихся мутаций и всяческих уродств.



**
Я маленькая глупая Катенька, конечно, но сколько взрослых людей со сложившейся жизнью вызывают дикое желание проблеваться. Абсолютно разные, с разными взглядами, разным образом жизни. Те, кто прожигают жизнь, те, кто живут сытой "правильной" "наполненной" жизнью, те, кто боятся жить и отгораживаются от нее, те, кто врут всем с мерзкой ухмылкой, те, кто так мило и легко вливаются в свой круг, который был готов еще до их рождения и сознательно готовы провести там всю свою жизнь, те, кто задрачиваются на работе, те, кто нихуя не делают и видят только потребности своих кишков да пизды. Фу, многие, очень многие. Хочу в лабораторию, делать опыты, обследовать людей, ходить по стерильным коридорам в стерильном халате, потом выходить из лаборатории в грязный мир, со своими сто лет немытыми тараканами, но ТАМ все так не будет. Неужели все живут сиюминутными потребностями без желания сделать что-то? Не подвиг, не что-то, что запомнится миллионам (хотя я бы не отказалась стать D.B. Cooper), но хоть что-то полезное. Принять участие в реально стоящем деле. Не деньги заколачивать, а оставить после себя нечто осмысленное. Ебать, ну как-будто нужно было проходить все этапы развития от палки-копалки до сегодняшнего дня, только чтобы опять жрать и размножаться, жрать и размножаться. Несовершенство мира не знает границ, humanity is hopeless, как говорит моя учительница по английскому языку.

Попыталась смыть макияж с глаз средством для снятия лака.
Зовите меня Одноглазая Кэт.

Чота одни картинки у меня. Объявляю неделю текстовых записей.

**
И, Боже, помоги мне завтра на алгебре!

**
Тем временем в Версале проходит выставка современного искусства, где мы можем лицезреть кружевных львов, огромную люстру, сшитую из клочков разных тканей и набитую чем-то, огромные туфли, сделанные из кастрюль и крышек от них, а так огромный розовый вертолет из перьев. Почему в Версале? - спросите вы. Не знаю. Мир рехнулся, места много, не знаю.
Сюда бы фото, да вот беда, мне лень их скидывать, да и в алгебре еще конь не валялся. Пойду облегчу Богу задачу.

Пишет  Darling Heart:

Правила жизни Хаяо Миядзаки

Хаяо Миядзаки, мультипликатор, 71 год

Я не рассказчик. Я человек, который рисует картинки.

Я признаю: рисованная анимация умирает. Мастера рисованной анимации скоро станут не нужны, как когда-то стали не нужны создатели фресок. Но я счастлив, что мне довелось провести в этом умирающем ремесле больше сорока лет.

Я догадываюсь, что компьютер способен на большее, чем человеческая рука. Но мне уже слишком много лет, чтобы заставить себя убедиться в этом.

Иногда мне хочется сказать: откажитесь от анимации — вокруг нас и так слишком много воображаемых вещей.

читать дальшеСовременный мир бесплоден, пуст и лжив. Надеюсь, я смогу дожить до того дня, когда все застройщики обанкротятся, Япония обеднеет, и все вокруг покроет высокая дикая трава.

Жизнь — это просто мерцающий в темноте свет.

В битве богов и людей людям никогда не выйти победителями.

Я законченный пессимист. Но если у кого-то из коллег рождается ребенок, все что мне остается — это пожелать ему счастливого будущего. Ведь ни у кого нет права говорить ребенку, что он не должен был рождаться в этом догорающем мире. И мы никак не можем ему помочь — разве что благословить его. Собственно, думая об этом, я и делаю свои фильмы.

Мне кажется, что дети интуитивно понимают это лучше, чем взрослые: мир, в котором они родились, безжалостен, безнадежен и сыр.

Несмотря на пессимизм, я не собираюсь делать фильмы, которые говорят: отчаивайся, беги и прячься. Все, что я хочу сказать — это: не бойся, когда-нибудь все встанет на свои места, и где-то тебя точно поджидает что-то хорошее.

Мы живем в эпоху, когда дешевле и выгоднее купить права на фильм, чем снять его.

Большинство современных фильмов построено на одной идее: вначале нужно изобразить зло, а потом — его уничтожить. Так делают все, но, на мой взгляд, от этой идеи пахнет мертвечиной. Как и от другой популярной идеи — о том, что у истока любого злодейства — в жизни, в политике, где угодно — стоит конкретный человек, которого всегда можно обвинить и которого всегда можно наказать. Это самая безнадежная мысль, которую я когда-либо слышал.

Никогда не упускайте шанса сразиться с продюсерами.

Люди, которые спрашивают вас, не нужен ли вам еще один год для окончания работы над фильмом, — самые большие лжецы на свете. Потому что этот год они не дадут вам никогда. Все, что они хотят — это запугать вас.

Я всегда заканчиваю работу до отведенного срока

Никогда не позволяйте работе делать вас своим рабом.

Тот, у кого недостаточно опыта и наблюдений, вряд ли может называть себя аниматором. Однажды, когда мы разрабатывали сцену с горящим огнем, часть моих сотрудников призналась мне, что они никогда не видели горящих дров. И я сказал им: «Останавливаем работу. Поезжайте и посмотрите». В тот момент я подумал, что, наверное, я очень старый. Потому что я помню то время, когда все японские бани топились при помощи дров. А сегодня ты просто нажимаешь кнопку.

Вдохновение можно найти даже в прогнозе погоды.

Конечно, у нас на студии есть и компьютерный отдел. Но я всегда говорю им: «Старайтесь работать неаккуратно, не стремитесь
к идеальным линиям. Мы ведь здесь создаем тайну, а тайна никогда не бывает идеальной».

Мне не нравится, что многие люди считают, что ностальгия — это привилегия взрослого человека. Дети чувствуют ностальгию точно так же, если не более остро. На мой взгляд, ностальгия — это самая распространенная человеческая эмоция. Ведь жизнь — это непрерывная череда потерь. И дети чувствуют эти потери так же, как и все остальные.

Я полагаю, что детские души наследуют историческую память предыдущих поколений. Потом, когда они начинают взрослеть, доставшаяся им память становится все более и более недосягаемой. Поэтому больше всего на свете я хочу сделать фильм, который способен разбудить в людях эту память. Если я сделаю это, я точно смогу умереть счастливым.

Я живу жизнью обычного человека своих лет: хожу в магазин, покупаю еду, а также захожу иногда в кафе — просто чтобы выпить чашку кофе.

Ненавижу коллекционирование.

Не люблю критиков. Иногда мне даже хочется кого-то из них пнуть. Но я слишком слаб, чтобы пнуть критика.

Я не люблю читать рецензии. Я люблю смотреть на зрителей.

Самая страшная ловушка, в которую может угодить режиссер, — это страх того, что на его фильме зрителю будет скучно.

Хороший детский фильм нужно снимать с расчетом на взрослых.

Главный герой большинства моих фильмов — девочка. Я могу очень долго объяснять, что я хочу этим сказать и как я к этому пришел, но лучше ограничиться кратким ответом: все дело в том, что я очень люблю женщин.

В моих фильмах очень много свиней. Может быть, это просто потому, что свинью легче нарисовать, чем верблюда или жирафа... Но, если говорить правду, мне кажется, что свинья очень похожа на человека — по поведению и внешне.

Обретение свободы — самая большая радость, доступная человеку.

Вся красота мира легко может поместиться в голове одного человека.

К черту логику.

источник

URL записи

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

Осознание тотального отсутствия воли и безнадежной бездарности настигает меня время от времени, дает со всей дури по голове и вгоняет по самые колени в землю. И вот иди ты, Катя, как хочешь, с ногами по колено в земле и гудящей головой.

Кажется, я сдохну на клавиатуре компьютера однажды, потому что все время буду откладывать звонок в скорую помощь.

Я вернулась из Франции, все окей. Самым большим происшествием было то, что я чуть не подралась с группой французских гопников в очереди в Диснейленде, а так все мило и радужно.
У меня мильон фото, из которых надо выбрать 10-15 и оставить здесь на память, но чота лень. Через месяц может сделаю.
_______________________________________________________________________________________________________________________________________________________

А пока, то, что не давало мне покоя всю эту ночь.
У всех же бывает чувство, что на месте другого человека он бы поступил или сказал абсолютно то же самое, что и он? Так вот я не могу не поделиться историей из жизни мистера Ричарда Фейнмана, которая характеризует ебанашку-меня и истории, в которых я периодически оказываюсь. Я бы сделала точно так же, абсолютно так же.



Отрывок из книги " Вы, конечно, шутите, мистер Фейнман!"
Глава "Яяяяяяяяяяяяяяя!"

5180 знаковПо средам в Принстонский выпускной колледж приходили разные люди с лекциями. Ораторы зачастую были очень интересными людьми, и обсуждения, которые обычно следовали за лекцией, были весьма забавными. Например, один парень из нашего колледжа очень строго придерживался жёстких антикатолических взглядов, поэтому он заранее передал свои вопросы, чтобы их задали оратору, говорившему о религии, так что тому пришлось несладко.

В другой раз кто-то говорил о поэзии. Оратор рассказывал о структуре стихотворения и об эмоциях, которые стихотворение передаёт; он разделил все на определённые виды классов. Во время обсуждения, которое последовало за лекцией, он сказал: «Разве в математике дело обстоит не точно также, доктор Эйзенхарт?»

Доктор Эйзенхарт был деканом выпускного колледжа и великим профессором математики. Кроме того, он был очень умен. Он сказал: «Мне было бы интересно узнать, что об этом думает Дик Фейнман в отношении теоретической физики». Он все время загонял меня в подобные переплёты.

Я встал и сказал: «Да, это очень тесно связано с физикой. В теоретической физике аналогом слова является математическая формула, аналогом структуры стихотворения — взаимосвязь теоретических тыр-пыр с тем-то и тем-то». Я прошёлся по всей его лекции, проведя идеальную аналогию. Глаза оратора лучились счастьем.

Потом я сказал: «Мне кажется, что, что бы Вы ни сказали о поэзии, я смогу найти способ провести аналогию с любым предметом точно также, как я сейчас сделал это для теоретической физики. Я не думаю, что эти аналогии имеют смысл».

В огромном зале с окнами из цветного стекла, где мы всегда обедали, в своих неизменно распадающихся академических плащах, декан Эйзенхарт начинал каждый обед с произнесения молитвы на латинском языке. После обеда он часто поднимался и делал какие-нибудь объявления. Однажды вечером доктор Эйзенхарт встал и сказал: «Через две недели к нам приезжает профессор психологии с лекцией о гипнозе. Профессор полагает, что будет гораздо лучше, если он сможет представить нам реальный показ сеанса гипноза, чем просто говорить о нем. Поэтому ему хотелось бы, чтобы несколько человек добровольно вызвались ему помочь и подвергнуться гипнозу…»

Я заволновался. Я непременно должен выяснить, что такое гипноз, вопросов тут не было. Это будет просто супер!

Затем декан Эйзенхарт сказал, что будет хорошо, если трое или четверо человек вызовутся помочь профессору, чтобы он попробовал немного поработать с ними до лекции и посмотреть, кто поддаётся гипнозу, поэтому ему очень хотелось бы, чтобы мы помогли профессору. (Боже правый, он же просто тратит время!) Эйзенхарт был в одном конце огромного обеденного зала, я же в противоположном, у стены. Там были сотни парней. Я знал, что каждому захочется это попробовать, и жутко боялся, что он не увидит меня из-за того, что я сижу так далеко. Но мне было просто необходимо попасть на этот сеанс!

Наконец, Эйзенхарт сказал: «Итак, мне хотелось бы знать, будут ли добровольцы…»

Я поднял руку, просто взлетел со своего места и изо всех сил, чтобы быть уверенным, что он меня услышит, заорал: «ЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯ!»

Он услышал меня, потому что я оказался единственным. Мой голос многократно отразился от стен и потолка зала — мне было очень стыдно. Эйзенхарт отреагировал немедленно: «Да, конечно, мистер Фейнман, я знал, что Вы вызоветесь, я просто думал, может быть, захочет кто-нибудь ещё».

Наконец, вызвалось ещё несколько ребят, и за неделю до лекции профессор приехал, чтобы попрактиковаться на нас и посмотреть, подходит ли кто-нибудь для гипноза. Я знал об этом явлении, но не знал, как это, когда тебя гипнотизируют.

Он начал работать со мной, и вскоре мы дошли до того этапа, когда он сказал: «Ты не можешь открыть глаза».

Я сказал себе: «Я клянусь, что могу открыть глаза, но я не хочу все испортить. Посмотрим, насколько далеко это зайдёт». Ситуация сложилась интересная. Ты немножко одурманен и, несмотря на то, что вроде бы несколько потерял контроль над собой, уверен, что сможешь открыть глаза. Но ты их, конечно же, не открываешь, поэтому, в некотором смысле, ты не можешь это сделать. Он проделал все свои штучки и решил, что я подойду. Когда настал день лекции и реального сеанса гипноза, он попросил нас выйти на сцену и загипнотизировал на глазах всего Принстонского выпускного колледжа. На этот раз эффект был посильнее; думаю, что я научился поддаваться гипнозу. Гипнотизёр показывал разные фокусы, заставлял меня делать то, что обычно я бы не смог сделать, а в конце сеанса сказал, что после того, как я выйду из состояния гипноза, я не пойду прямо на своё место, что было бы естественно, а обойду всю комнату и подойду к своему месту сзади.

В течение всего сеанса я смутно осознавал, что происходит, и сотрудничал с гипнотизёром, делая все, что он говорит, но насчёт последнего я решил: «Ну нет, черт возьми, с меня хватит! Я пойду прямо на своё место».

Когда пришло время встать и сойти со сцены, я пошёл было прямо к своему месту. Но тут же ощутил своеобразное раздражение: я почувствовал себя так неуютно, что не смог идти своей дорогой. Я обошёл весь зал.

Некоторое время спустя меня загипнотизировали ещё раз. Гипнотизёром была женщина. Она сказала: «Я зажгу спичку, погашу её и тут же прикоснусь ею к твоей руке. Ты не почувствуешь боли».

Я подумал: «Вздор!» Она взяла спичку, зажгла её, потушила и прикоснулась ею к моей руке. Я почувствовал лёгкое тепло. Все это время я сидел с закрытыми глазами и думал: «Это несложно. Она зажгла одну спичку, а к моей руке прикоснулась другой. В этом нет ничего особенного; это обман!»

Когда я вышел из состояния гипноза и посмотрел на свою руку, меня ожидал огромнейший сюрприз: на моей руке был ожог. Вскоре на его месте вздулся пузырь, но я так и не почувствовал боли, даже когда он лопнул.

Так что я счёл гипноз весьма любопытным опытом. Ты все время говоришь себе: «Я могу это сделать, но не буду», но это не более чем другой способ сказать, что ты не можешь.